Скажем честно, такого отношения полиция наша заслужило. Мнение железного Феликса об образцовом чекисте, который должен иметь горячее сердце, чистые руки и холодную голову, имеет к большей части сотрудников МВД отдаленное отношение. Чтобы не растекаться мыслью по древу, остановлюсь только на одном актуальном для меня аспекте этой большой проблемы.
Как обращаются сотрудники МВД с оппозиционными деятелями, ни для кого не является тайной. Об этом пишут в газетах, всегда много информации на эту тему в интернете. В этом обращение всегда много грубости, хамства и тупой исполнительности. Я же хочу рассказать об истории, достаточно редкой, но, несмотря на это, очень хорошо характеризующей сотрудников полиции, их изощренную изобретательность в выборе средств для уничтожения своих недругов.
Лет восемь назад нас двоих сотрудников областного филиала НП «Алга», меня и Бахытжана Канапию, вызвали по очереди по повестке в областную прокуратуру. Беседовал с нами сотрудник Генеральной прокуратуры, грамотный человек средних лет. Рассказанная им история поразила нас обоих. А она такая.
В структуре областного управления полиции есть, оказывается, отдел внутренней безопасности. В Акмолинской области такой отдел возглавлял в один период подполковник Ш. То ли он был для этого органа «непозволительно» принципиален с коллегами, то ли потому что на его место метил кто-то другой, более удобный и сговорчивый, одним словом, Ш. нажил себе врагов. Группа офицеров из другого отдела (кажется, это были сотрудники уголовного розыска) стали точить на него зуб и искать способ избавиться от этого руководителя.
И вспомнили… про оппозицию, связь с которой в нашей стране может поставить крест на карьере любого чиновника. Такой связи, естественно, у подполковника Ш. не было. Заговорщики решили ее «создать» оригинальным способом. Когда подполковник Ш. выходил из кабинета по своим делам, сотрудники другого отдела с его рабочего телефона звонили мне и Б.Канапия.
Звонки были короткие, на две-три секунды. Надеялись, наверное, что мы перезвоним. Мы же не перезванивали. Но и это не остановило «заговорщиков». Они, пользуясь служебными полномочиями, взяли подтверждающие документы в «Казахтелекоме» и отправили Министру с сопроводительным письмом. Начались разборки. Приехала комиссия. Подполковник Ш., надо полагать, переживал, доказывал, что с «господами Жанузаковым и Канапия на одном гектаре не сидел». Злоумышленники, в свою очередь, отказывались признавать свою вину.
Чтобы замять эту не делающую чести сотрудникам МВД историю, неугодного коллегам подполковника Ш. перевели в Павлодар. Однако он, как говорится, закусил удила. Обиделся всерьез. Написал в жалобу в Генпрокуратуру, подал в суд на подозреваемых, которых было трое: начальник и два его помощника в звании старлея или капитана. С этого места, примерно, включили в следственный процесс и нас с Бахытжаном.
Суд состоялся в закрытом режиме. Помню, когда я вошел в зал заседания, слева за решеткой сидели два парня в гражданской одежде. В жизни не часто я становимся свидетелем такого приятного зрелища: за решеткой находились менты, готовившие яму другому! Душа моя ликовала. Произнося про себя: «Так вам и надо, суки!» , но, делая вид, что абсолютно индифферентен к происходящему, я прошел к месту свидетеля. Сказал, естественно, только то, что знаю. Точнее, то, что не знаю никого из присутствующих и что никогда не общался ни с подполковником Ш., ни с подозреваемыми парнями.
В подтексте моего выступления звучал тот же железный аргумент: на одном гектаре с этими людьми не сидел и сидеть не хочу. Зря я, конечно, так говорил. Жизнь, оказывается, может посадить кого угодно и с кем угодно даже в трехкомнатной квартире. Я в этом убедился чуть позже. В таком же категорическом духе отвечал на вопросы судьи и Бахытжан. Он, впрочем, про гектары и прочее мог сказать открыто. Так как темпераментнее меня. Мне неизвестно точно, чем процесс завершился. Предполагаю, что стороны помирились по совету умных людей. Никого с работы не уволили.
После я был уверен, что на этом данная тема исчерпана полностью. И, вроде бы, я ее почти забыл. Но чуть позже жизнь заставила ее вспомнить весьма забавным способом. А произошло это так. Через пару лет вышла замуж дочка моего близкого родственника. Парень ее работал в полиции. Впервые я увидел жениха на свадьбе. То есть на площади менее, чем гектар. И у меня сразу появилось ощущение, что я его где-то видел. Но не мог вспомнить, где я его видел и при каких обстоятельствах.
Спустя несколько месяцев после окончания свадебных мероприятий, молодой муж признался тестю, что он участник тех событий. Сам я с ним на эту тему не говорил, поэтому многих тонкостей этой «спецоперации» по уничтожению коллеги по работе и ее неудачному завершению для организаторов — не знаю. Не было у меня удобного момента для беседы. Встречались мы всегда при большом количестве людей. А теперь такого момента не будет никогда. Брак моей родственницы с этим человеком был недолгим. Они вскоре расстались.
Испытывал ли он угрызения совести передо мной, было ли у него желание извиниться перед нами с Бахой — тоже не знаю. Потому что не знаю, есть у таких людей совесть вообще.
Марат Жанузаков,
июнь 2018 г.
