SAM_2317Мы представляем вниманию читателей рассказ известного правозащитника Вадима Курамшина о том, что происходило с ним во время голодовки с 2 по 8 июня в колонии Е 164/4 (Жаман Сопка) Северо-Казахстанская область.

Холодно…

Голодовка, никто не поспорит, занятие не из самых приятных. Голодовать в зоне, да еще,  если ты «на мушке» власть предержащих.  Даже трудно подобрать слова способные  охарактеризовать, что это в полной мере, для человека, в себе несет. Ранее когда объявлял голодовку, РК в лице тюремных бастыков опускалось на совершенно низкие, подлые средства давления с целью сломить волю, размазать и заставить есть.

И жарили сало с луком прям напротив кормушки моей двери камеры ШИЗО. На специально притащенной электроплитке.  И был вынужден с утра до ужина кидать снег на равнее с остальными, кто не на голодовке. И тащиться, пошатываясь с ними в столовую, дабы вид как принимают еду другие, действовал на мою волю, привносил дополнительные страдания. Да всех примеров подобного не упомнишь. Сколько их было этих голодовок за мою райскую жизнь.

А вот сейчас мне очень холодно. Все теплые вещи, заботливо переданные моей самоотверженной, любящей супруги напялил на себя. Но результата никакого. Могильный просто холод, пронизывающий насквозь. При этом на улице лето 3 июня и можно сказать не просто тепло, а жарко. Но это на улице. Здесь в ШИЗО за толстенными стенами из бута, чтобы согреться есть лишь один способ – постоянно двигаться приседать или  отжиматься.

Вчера когда все – таки голодовка началась, привели закрыли сюда в ШИЗО. Предварительно забрали одежду, в которой пришел. Выдали робу штрафников  оранжевого цвета.  В ней одетой на голое тело и переступил порог камеры. По-настоящему замерз, где-то через 15-20 минут. И давай пританцовывать, как в том фильме «надо меньше пить». К вечеру удалось добиться установки стекла в угловую  оконную раму. Перед отбоем вернули зоновскую робу, майку, олимпийку. Сегодня утром забрал трико, свитер. Но от этих вещей толку мало. А приседать, отжиматься уже не «рационально» из соображения экономии сил.

Но холод это еще так мелкие  пакости. Началось то, в чем был уверен и что вынести сил все меньше – ДАВЛЕНИЕ. Сил меньше, но это не означает, что откажусь.

В этом самое активное участие к вечеру дня сегодняшнего принял и помощник прокурора Есильского района. Около 17 часов меня потащили к нему, в кабинет замполита. Сложилось впечатление с первых минут, что этот молодой юноша в прокурорских пагонах старательно репетировал перед зеркалом как напустить на себя более брезгливый вид. Сходу мне было дано понять, что я есть «никто», бесправный зек. Кругом были сотрудники, а он попросту стебался.

Этот же самый прокурор, который 19 мая и на полном серьезе заявил мне, опять же в присутствии сотрудников, что разговор с адвокатом возможен лишь при сотрудниках, дабы обеспечить охрану адвоката от меня. Подобным образом он шутил и сегодня. Не знаю, что сложнее выдержать травлю администрацией зеков или эти прокурорские стебания уже над самым наивысшим моим правом  — ПРАВОМ на жизнь. Ведь почему я объявил голодовку, пытаясь добиться срочного перевода из этой ИК особого режима? Я хочу еще пожить, ну имею я такую наивную надежду. Любой человек до последнего хватается за спасательную, как ему кажется, соломинку. Вот и я. Что здесь мне  жить остается совсем недолго, понятно всем. За исключением разве, что тех, кто сидит в большом кабинете Астаны.

Понятно каждому, что произошедшее 26 мая, когда басеке в погонах хозяин этого заведения с вывеской Учр. ЕС 164/4, в колонии с их правозащитницей Ардак Жанабиловой, собрав всех из отряда № 2, взахлеб меня «списали в осадок». Ведь это публичная казнь, не иначе. Ведь такими заявлениями, которые слетали с их уст против меня, система КУИС  фактически выдала лицензию на мою ликвидацию. Нет не совсем так. Лицензия эта выдана КУИС, и не сейчас, а гораздо раньше. Подполковник юстиции Байтасов  озвучил, по сути, упрек в том, что я еще оказываю сопротивление. А тех, кто этот упрек не принял, осадил Жанабилову и басеке – «взяли на карандаш». Но почему еще и здесь из-за меня должны страдать другие?!

Вернулся в камеру от прокурора  и думаю, трясясь от холода об этом. Ведь наверняка он уже  «постарался» и в оказании на них давления. С целью сокрытия имевшего место 26 мая случая у нас в локалке,   в то время, как я предварительно был заперт в кабинете у зам. начальника ИК.

Моя родина — Казахстан. Здесь мои дети, уже внук, больная мать и преданная восхитительная жена. Немало найдется людей, которым я принес добро. Есть и те, кому  не принес, заставил ощущать дискомфорт за свои злодейства. Дискомфорт – не более.  Потому как в сопоставлении с теми муками, которые власти РК  наносят мне, мои противники претерпели лишь мелкие неудобства. И вот в чем фишка! За весь этот позор для государства, моя дикая казнь в суде при отсутствии преступления, весь тот ужас, который выпадает на мою долю уже в застенках – никто не несет ответственности!

НИКТО! Депутаты Парламента все обращения выкидывают в корзину. МИД несет какой-то бред. Генпрокуратура просто забавляется, как я методично лишаюсь жизни. Как там, у Шевчука «Родина, пусть она уродина!» Сейчас возникают проблемы у тех зеков, кто осадил Байтасова с Жанабиловой. Завтра переключатся на мою жену, самое больное место. Возбудят уголовное дело по клевете или придумают еще что. Дарига Назарбаева и другие будут по-прежнему вне доступа. Не вижу решения. Лишь одно. Как можно скорее уехать из РК моей жене с ребенком. Об этом думаю уже несколько месяцев.  Это и нужно предпринять как можно быстрее.

3 июня 2014 года из штрафного изолятора колонии особого режима Жаман – сопка. Вадим Курамшин.

Р.S. Зато стал возвращаться сон. И сны буквально сладкие . Сегодня видел во сне какую-то конференцию с участием послов разных стран. Затем перерыв на обед. Я среди прочих прохожу в большой банкетный зал отобедать. А там на столах почему-то выпечка моей любимой тещи ))))). Вот такой политическо — кулинарный сон с указанием на то, что по стряпне тещи соскучился)))). Уже 4 июня. Рассказ писал вчера.  С  четвертого на пятое вес упал на 2 кг 300 гр. Подскочила температура, упало давление, но в «холодильнике» продолжают держать.